Общаться Энрике ни с кем не хотел, новых знакомств не заводил. А местное население отвечало ему взаимностью, и никто не пытался больше свести знакомство с новым хозяином Дома Одиночества.
С первой зарплаты Энрике приобрел книжный шкаф – есть можно в кафе, спать на полу, а в книгах он испытывал настоящую необходимость. Книга – первый друг в одиночестве. Многие часы проводил он наедине с чужими мыслями, идеями и героями, которых никогда не было и не будет.

Как и прежде ночью запирал Энрике дверь в доме. Очень не хотелось ему, чтобы повторялось то, что заставило его покинуть предыдущие места жительства.
На работе случилось небольшое повышение – Энрике доверили продавать билеты в кинотеатр. Костюм имперского штурмовика пришлось поменять на деловой. Теперь сложно было скрыться от назойливых взглядов прохожих, которые Энрике ощущал, как острые бритвы на своей коже. Не то чтобы он о себе или внешности своей был плохого мнения, но именно так он чувствовал себя рядом с другими людьми. Ванн Берг прекрасно понимал, что он нравится многим девушкам, но старался избегать лишних знакомств. И на это тоже были свои причины.

Вынужденный затворник, Энрике как-то свыкся со всеми странностями и неудобствами своей жизни. Ведь впусти он в свою жизнь другого человека и неизвестно чем бы все закончилось. Не хотел он, чтобы кто-то пострадал. Опять…
А вскоре нашелся повод для беспокойства. В кинотеатре что-то отмечали, Энрике не вдавался в подробности, что именно, так как обычно избегал подобных мероприятий. Но в этот раз его почти насильно затащили на вечеринку. Затем была выпивка, танцы до поздней ночи. Ванн Берг отчетливо помнил, что выпил всего один коктейль и направился в сторону дома. Осенняя ночь. Тихо и немного прохладно. С каким удовольствием Энрике вдыхал осень и ночь! Каждый вдох наполнял его новыми ощущениями, а с каждым выдохом уходила реальность и память.

Следующий момент, который был осознан – он сидит в каком-то парке на скамье. В пруду что-то плещется, слишком темно, чтобы разобрать. 

Память бьется в паутине пустоты, пытается найти выход и восстановить отрезок времени между выходом из кинотеатра и этим самым моментом в парке. Тщетно. Файлы пусты. Он смотрит на свои руки – трясутся и грязны от земли. Тело Энрике била дрожь. Чувство глубокой всепоглощающей ненависти уходило, уступая место отчаянью, настоящему страданию духа, такому же черному, как осенняя ночь.

Вскочив со скамьи, Ванн Берг кинулся вглубь парка, затем опять в сторону пруда.
- Нет! Только не опять! – он кусал губы, ногти впились в ладони. – Что я делал?! Я должен знать, что я делал!