Вот, сочинила на днях

Просто история

Это утро было таким же, как и тысячи прошедших. Солнце играло в осенних листьях, лучи игриво преломлялись о зеркала луж. Конец сентября – прекрасное время, чтобы задуматься о вечности.
В комнате Эльзы плясали солнечные зайчики. За легким балдахином была видна неубранная постель, ее хозяйка в это время натягивала второй ботинок.
Смарагдовый плащ взвился от ветра, а желтый ботинок угодил в самую середину лужи, взметнув миллионы бриллиантовых брызг. Глянцевая кожаная поверхность сразу же покрылась каплями. Похоже, что утреннее купание привело данный предмет обуви в восторг, но не его хозяйку. «Вот черт!» -  произнесла Эльза про себя, и тут же позабыла об этом инциденте, ее мысли были заняты уже другим. Да, несомненно, это был он. Бежал на остановку, желая успеть на трамвай. Рюкзак небрежно кинут на плечо, куртка расстегнута и развевается от бега. В его черных волосах солнце чудным образом меняло цвет с желтого на темно-синий. Она сначала остановилась, как и всегда, завороженная им, но врожденное чувство времени дало понять, что если она не предпримет попытки успеть на этот трамвай, то просто опоздает в школу. И она побежала.
В последнюю минуту запрыгнув на порожек, она ткнулась носом в чье-то плечо. Мимолетно втянула приятный запах одеколона. Это был его одеколон. И вдруг – о, чудо! – он обернулся, и улыбка озарила его смуглое лицо, а она вновь потерялась в тростнике его глаз.
- Привет, - просто сказал он, - мы сегодня попутчики?
- По всей видимости, - кажется, она пролепетала именно это.
- Проездные билеты предъявляем! – донеслось сбоку,- Молодые люди, билетики.
Вот так грубая реальность врывается в волшебный и хрупкий мир первых чувств. Ребята, уже по инерции, предъявили проездные.
Потом ехали вместе две остановки, шли до школы, до своего класса, но потом разошлись по своим партам. За это время он что-то бойко ей рассказывал, как всегда, безупречно уверенный в себе, а она дико смущалась, волновалась и что-то, кажется, отвечала.
Они были одноклассниками. Знакомы с первого класса, но влюблена она в него всего лишь с седьмого. Безнадежно влюблена. Нельзя сказать, что они были отличными друзьями, они были, скорее, знакомыми. Во всяком случае она для него. По крайней мере, сейчас. До злополучного седьмого Эльза и Павел были не разлей вода – все время вместе играли, шутили, сидели за одной партой. Инициатором всех проделок был, естественно, он, а она невольно заражалась его яркой энергией. От природы безумно романтичная натура, Эльза просто органически не могла стать лидером в классе, заводилой среди девчонок. Но все ее любили и уважали за тихий и  справедливый характер, поведывали свои тайны и просили совета. Иногда Эльзе самой казалось, что она просто кладезь тайн. По этому поводу она часто смеялась с лучшей подругой, но вверенные ей секреты действительно не разглашала никому.
В этот школьный день все было до скучного обычно. Ее блистательное выступление на литературе не произвело впечатления на учителя, а на русском она вновь писала стихи на последней странице тетради. Эти стихи были, как всегда, о нем.
Весь школьный день она ждала его внимания. Но он будто не замечал ее, о чем-то смеялся с Эммой – примой их класса. Вот так было и в седьмом.
Их разлучили, рассадив по разным рядам. Она не переменила своего отношения к нему. Чувства, как ей казалось, были искренне дружескими. Но однажды девушки их класса как-то сразу повзрослели и изменились. Они явно флиртовали с ним, а он и не отказывался. Так между ними легла пропасть, а она вдруг поняла, что он нужен ей, как воздух. Воспоминания об этом приносили ей страдания, ни с чем не сравнимые, разве только с физической болью, которая стала часто ей о себе напоминать.
Из школы возвращалась в расстроенных чувствах. Ее не радовали яркие листья и хрусталь луж. В другой раз она непременно заворожилась бы этими неприметными вещами. В другой раз.
Дома она убрала постель, сделала уроки, а потом долго лежала на кровати – взгляд в пустоту – и балдахин отбрасывал на ее юное лицо причудливые тени. Она ждала его звонка. С замиранием сердца ждала. Ждала с седьмого класса. Корила себя за стеснительность, что не могла позвонить первой. Миллионы тысяч раз перебирала в голове возможный диалог и слезы текли у нее по щекам, туманили печальные серые глаза. Ах! Как часто она представляла себе их встречу, как он ей признается, и что она ответит. Ей казалось, что это будет, как в ее любимых книгах про прелестных дам и благородных рыцарей. Но понимала, что это все ирреальность, что это невозможно, не с ней, но все равно ждала чуда.
Когда ночь простерла над городом свои руги в черных шелка и окутала небо цепочками бриллиантов, Эльза отправилась в страну снов. Она любила эту страну. Там ей не приходилось претворяться. Там она была лучше, чем в жизни – красивой и остроумной. Там она была с ним. Сны – это все, что у нее оставалось.
И вдруг она проснулась. Резкая боль скрутила все тело, заставила застонать сквозь стиснутые зубы,  но вскоре отпустило. Впрочем, Эльза все равно не смогла заснуть до утра.
Рассвет встретил ее голубоватой дымкой тумана и чуть серым небом. Похоже, собирался дождь, а у них с классом как раз была запланирована поездка в музей. Девушка невольно съежилась и посильнее закуталась в теплый плед: мокнуть под холодными струями ей совсем не хотелось.
Весело впихнулись в маршрутку и поехали. Она любила эти поездки, когда в транспорте страшная давка, но всем безудержно весело, и кто – нибудь обязательно шутит, и все смеются – весь класс, а простые пассажиры с недоумением глядят на них, а некоторые даже с осуждением.
Весело подъехали к остановке и абсолютно неорганизованной, как ни старались учителя, толпой направились к Краеведческому музею. Эльза была позади всех, когда ее кто-то уцепил за рукав. Уцепил нежно, будто боялся поранить. Это был он и в его глазах играли задорные лепреконы, как тогда, пять лет назад. О! она хорошо знакома с этой пляской! Нередко она приводила их в кабинет директора. Это было давно в прошлом, но сейчас Эльза готова была поклясться, что он задумал что-то веселое и необычное. Она не задумывалась, почему он выбрал именно ее. Девушке было достаточно просто его пальцев, цепляющих рукав плаща, его улыбки, ей было достаточно просто находиться рядом с ним.
- Давай отобьемся от группы и погуляем по городу? – с блеском в глазах предложил он.
_ Давай, - она даже не услышала вопроса, но, не раздумывая, согласилась. Это ответила ее душа.
И они смешались с толпой. Потом долго бродили по орловским кривым улочкам, и им не нужен был Париж. Они смеялись и шутили, и снова смеялись. И их смех разносился по всему Орлу, и, поднимаясь вверх, улетал в неизвестность. А потом в парке, на мосту, он взял ее руки в свои и сказал те три слова, которые она больше всего в жизни хотела услышать. Услышать от него. «Я тебя люблю» - произнес он, и слезы покатились у нее по щекам, но они больше не туманили глаза, а делали их чистыми и светлыми от счастья. Он обнял ее. Прижал крепко-крепко, как будто боялся потерять, как будто чувствовал… и они стали центром мироздания. И серое небо над ними пронзили упорные солнечные лучи. И пошел дождь. И в каждой капле отражалась их любовь – чистая и нежная, как весна.
Вечером он проводил ее домой. Он был счастлив. Он не видел, как через три часа к ее подъезду подъехала белая машина с крестом и увезла ее. А еще через час врачи поставили  ей страшный диагноз.
Белые стены больницы, белое крахмальное белье, белая краска дверей. Теперь белый для него – цвет смерти. Он сидел на стуле и держал ее руку. Он смотрел на нее, пытаясь запомнить каждую черточку лица. Он знал, что в последний раз видит эти пшеничные волосы, разметавшиеся по подушке, эти печальные серые глаза. Он знал, что она умирает.

Через год на улицах старого Орла можно было видеть молодую пару. Они гуляли, держась за руки и знали, что больше никогда в жизни не расстанутся. Девушка с развевающимися на ветру пшеничными волосами и причудливыми серыми глазами мечтательно улыбалась, а ее спутник смотрел на нее, и в зеленых омутах его глаз, казалось, пляшут лепреконы. Они победили смерть. Было ли это чудом? Наверно. Любовь исцелила их обоих, она подарила им еще один шанс – шанс быть счастливыми. И пусть скептики утверждают, что эфемерное чувство тут ни при чем, я же знаю одно – они счастливы и по сей день.