Сценарий: STRAHL     Текст: Нареченная     Иллюстрации: STRAHL

Жанр: фантастика
Аннотация: В результате землетрясения юноша и девушка, приговорённые к вечному заточению, получают свободу. Их прошлое покрыто туманом давности, их будущее так зыбко и эфемерно. Но желание жить сильнее всяких доводов разума. Они будут жить. Жить и радоваться жизни, пока не напомнит о себе одно старинное предсказание.

1 СЕРИЯ

Ничего. Пустота, поглотившая весь мир, и больше ничего. Ни света, ни тьмы, ни движения, ни тишины, ни времени. Нет ни начала, ни конца - пусто. Так было когда-то - так давно, что прошедшее время сложилось в вечность. Так есть - так долго, что вечность тянется до сих пор. Так будет - пока в этот мир, лишенный всего, не придёт конец света.

Конец пришёл неожиданно. В вечном пространстве отсутствия звуков раздалась тишина. Она была оглушительной и ошеломляющей,  а за ней пришли звуки – грохот и стон камней. Вязкое, душащее тело пустоты покрылось ранами и трещинами, яд света и звуков медленно разъедал её набухшую  плоть. Всё вокруг стонало и билось в конвульсиях. Мать - земля разверзла своё тело, давая свободу своим заточенным детям. Время родов пришло.

Она почувствовала кожей холодную неровную поверхность. Поверхность сотрясалась и двигалась. Он открыл глаза и увидел свет, пробивающийся сквозь ломаные линии трещин.  Они услышали звуки падения и скрежетание камней.  Они почувствовали холодное железо, кольцом обхватывающее шею. Он потянул за цепь, уходящую куда-то в темноту. Она последовала его примеру. Цепь поддалась, позволила вытянуть себя на свет и лицезреть оборванные концы звеньев. Они были свободны. Кто бы их ни приковал, кто бы ни надел на них металлического охранника, теперь пришла свобода.
Звуки и движение извне их пугали, бездействие пугало тоже, поэтому они поднялись на ноги и заставили себя пробираться вверх по насыпи мелких, остро режущих кожу, камней, с усилием отодвигать тяжелые валуны – последнюю преграду к свету.

И когда их ноги коснулись земли, обласканной светом солнца и звёзд, всё успокоилось. Мать-земля последний раз издала свой утробный стон и затихла. 
Они выпрямились, с ненасытным интересом воспринимая окружающий мир. Огромное голубое небо, травы и деревья, мягкая почва под ногами, прохладный, слегка влажный ветер.  Сбежавшие замерли, жадно впитывая все вокруг: цвета, запахи, звуки, свет, ветер, ощущения. Поглощая окружающий мир по маленьким кусочкам, они возвращали свою память, своё я. Когда-то  они уже видели такое небо, когда-то они уже бегали босиком по такой траве, они купались в такой воде, радостно брызгаясь и смеясь. Было время – солнце ласкало и согревало их кожу, было время, когда они говорили и чувствовали. А потом всё исчезло, плёнка воспоминаний обрывалась, оставляя лишь шипящую пустоту помех. Дальше не было ничего. Дальше шёл густой и плотный туман пустоты, туман, кажущийся то ли одним днём, то ли вечностью. Они не знали, сколько времени потеряли.
Но мир вокруг манил и звал их, желая их погружения в действительность, призывая забыть о былом.  Вняв мольбам, они решили спуститься вниз, сняли треснувшие кольца металла со своих шей и сделали свои первые шаги в вернувшуюся явь.

Воды озера, покоящегося у подножия горы, приняли их легко и гостеприимно.  Они зашли по пояс в воду. Холод заскользил вверх по телу, непривычно охватывая его. Кожей ступней они чувствовали мелкую гальку под ногами, всем телом они ощущали размеренное дыхание водоема. Теперь, насытившись окружающим миром, его разнообразием и полнотой, они посмотрели друг на друга.
Он знал, что перед ним стоит она. Та, с кем он гонял мяч по газону, с кем порою дрался из-за игрушек, с кем гулял по парку. Но теперь, она были иная. Она стала выше, её волосы отрасли и спадали по спине спутанными прядями.  Он помнил её угловатой, с острыми коленками и тонкими ручками и ножками. Но теперь... Взгляд с любопытством скользил по плавным линиям её тела. Раньше он не помнил в ней этой мягкости и нежности. Она была прекрасна. Он прикоснулся к коже  чуть выше её груди и почувствовал удары сердца сквозь рёбра и мышцы. Её сердце билось всё также.
Она смотрела ему в глаза, узнавая его прежнего только по их цвету и разрезу. Он изменился. Раньше она была выше него ростом и часто смеялась над ним из-за этого, дразня и даже зля. Теперь выше был он. Его худое и неуклюжее тело стало иным. Она смотрела на его широкие плечи, чувствовала на себе его широкую ладонь. Она прикоснулась рукой к его носу с небольшой горбинкой,  проведя пальцем по переносице, мягко и нежно скользнула подушечками пальцев по его щеке, прикоснулась указательным пальцем к его губам. Он разомкнул зубы и слегка укусил её за палец. Он чувствовал, как слегка скользят зубы по пластинке её ногтя, ощутил языком солоноватый вкус и рельеф её кожи.
Она отняла руку. Прикоснулась к груди в том месте, где было его сердце. Оно билось почти синхронно с её. Они стояли и слушали толчки: тук, тук, тук.
Пальцы на ногах почти онемели, а кожа стала менее чувствительной. Удовлетворив своё осязание, они принялись мыться, помогая смывать друг другу грязь и пыль с кожи, вымыли из волос весь сор, распутали непослушные пряди.
Когда они вышли на сушу, солнце уже стало заходить, напоследок раскрашивая небо в оранжевые, розовые, фиолетовые цвета.  Спасаясь от ночной прохлады, они легли в зарослях цветов на густой ковёр дикого мха, крепко прижавшись друг к другу, как когда-то, когда за окном бушевала гроза и было ужасно страшно.

Он проснулся первым. Под спиной чувствовался мягкий и слегка шершавый горный мох, всю ночь не позволявший холодным камням озера вытянуть из них тепло. Солнце уже встало, поэтому над головой плыло легкое благоухание открывшихся бутонов диких цветов и слышалось мерное жужжание насекомых. Она посапывала, крепко прижавшись щекой к его груди. Вдвоём было ещё теплее.

Осторожно повернув её на другой бок, он сел. Мысли путались, мешая разобраться, что сон, а что явь. Он помнил свое далёкое прошлое, поглощенное жадной темнотой. Не сон ли то, что он видит вокруг? Паника проклюнулась в его сердце. Но, повернув лицо в сторону озера и почувствовав влажный ветер, он успокоился. Это – правда. Это то, что есть вокруг него, а минувшая пустота была лишь сном, страшным, но уже прогнанным наступающей реальностью. Он улыбнулся этому новому дню, первому за вечность их заточения.

Она зашевелилась рядом.  Открыв глаза, она увидела над своей головой льняное голубое небо, затканное рваными белыми прядями, и почувствовала, что она здесь, что она есть. Девушка улыбнулась проплывающему над головой облаку.

Он заглянул ей в глаза и бережно погладил рукой по волосам, этот жест подарил уверенность и спокойствие. Ей захотелось поблагодарить его и утешить в ответ. Девушка вспомнила, что когда-то они общались звуками. Вспомнила то, что называлось именем: Лючио. Она попробовала позвать его, неловко пробуя на вкус это сочетание звуков: Лючио. Первый раз вышло совсем не похоже и нелепо. Он рассмеялся и попробовал сказать в ответ её имя: Калиго. Они сидели рядом и сквозь смех пытались назвать себя по имени. С каждым разом у них получалось всё лучше и лучше, пока слова не стали звучать как надо. С каждым произнесённым звуком их имён к ним возвращалась память о других звуках других слов. Солнце, вода, ветер, трава.
Вдоволь наигравшись и наговорившись, они задумались, что им желать, куда идти. Как бы спокойно и хорошо им ни было на берегу озера, они не хотели оставаться в таком безлюдном месте. Где-то должны быть ещё люди, они помнили это и хотели увидеть их снова.
Тень тревоги страха пробежала по лицу Кали. Но Лючио обнял её за плечи, безмолвно успокаивая и обещая, что всё будет хорошо. Этот жест был понятней любых звуков.

Они спорили и решали весь остаток дня, наслаждаясь звуками своей речи, смакуя ощущение того, как двигаются их губы, как сокращаются мышца лица, как разносятся по воздуху слова, складываясь в предложения. А когда наступила ночь, они решили, что пойдут за самой яркой звездой. Такая звезда не может привести в плохое место, она светит для людей и ради них, она дарит им свет, а не тьму.
На рассвете пара отправилась в дорогу, ориентируясь на те горы, над которыми ночью горела самая ослепительная и холодная звезда. Они окончательно покинули место своего заточения, следуя куда-то на север. Мир вокруг не хотел мешать их пути, он старался стать как можно более незаметным, чтобы облегчить путникам дорогу. Они взбирались в гору по узкой тропинке и почти достигли вершины склона, когда увидели вдалеке человека. Испугавшись поначалу, они немного затормозили шаг, но потом, набравшись уверенности, двинулись навстречу. Человек, видимо, заметив их, остановился. Они не видели его лица и не могли различить детали одежды, солнце светило прямо в глаза, позволяя различить лишь силуэт на фоне яркого неба.

Добравшись, они, наконец, разглядели неизвестного. Это был старик с длинной бородой, абсолютно седой. Одет он был в длинное чёрное одеяние, до самой земли, напоминающее рясу. Лючио и Кали жадно всматривались в лицо встречного, ведь это был первый человек, увиденный ими за последнее, очень долгое время.
Кали с любопытством разглядывала его старческое лицо, покрытое густой сетью морщин, она пыталась прочитать его прошлое по этой летописи жизни, пыталась узнать, кто стоит перед ней.
Старик отвёл глаза, и, стараясь не смотреть на девушку, обратился к юноше, не отрывая взгляд от его глаз:
- Куда вы идете, дети мои?
Путники удивлённо переглянулись. Они не могли понять, что говорит им старик. Звуки были те же, но они складывались в слова, которые были им неизвестны. До этого момента они не думали, что такое возможно.
- Et solio ke miuzo, istat (1), – обратился к старцу юноша, всё же  надеясь, что тот его поймет.
- Вы говорите на незнакомом мне языке, как же мне вам помочь?- снова незнакомое сочетание звуков, которое упрямо не хотело быть понятым.
Почему он не смотрит на неё? Кали это задевало и расстраивало, она ему не нравится, ему неприятно? «Посмотри на меня, старик!» - она мысленно позвала его без следа надежды, что это подействует. Но старик, на секунду замерев,  повернул голову и посмотрел прямо в глаза девушки.
Кажется, старцу не хотелось смотреть на неё, что-то мешало ему, но он не мог отвести глаза. Кали все внимательнее и внимательнее всматривалась в глаза старика, словно на его радужке были написаны ответы на все её вопросы. Его стесняет их нагота? Когда эта странная мысль пришла ей в голову, девушка удивилась, но потом догадалась, что так и есть, вспомнив, как старик старательно отводил взгляд от их тел. 
- Et solio ke miuzo, deroyo (2), - медленно и четко повторила Кали, глядя в глаза старцу, словно пытаясь донести эти слова не через воздух, а вложить их в самое его сердце, сделать свою мысль его мыслью.
Старик махнул рукой, приглашая идти за ним и, развернувшись, побрел по дорожке. Они без вопросов последовали за ним.

____________________________________
1. Нам нужно к людям, дедушка
2. Нам нужно к людям, домой