Серия 3.

- Так, повернись, ага, уже лучше.
Анька бесцеремонно вертит Ангелину перед зеркалом.
- Мне сразу вспоминается свой выпускной, у меня было чудесное розовое платье. Денис, ты помнишь свой выпускной?
Я сижу на небольшом диване в Анькиной прихожей, бесцельно рассматриваю обои и пытаюсь погасить тревогу в сердце.

Что-то случится, обязательно случится… На Анькины слова реагирую с опозданием:
- Что?
- Денис, не тормози, у тебя это плохо получается… Я спросила, помнишь ли ты свой выпускной?
- Нет, меня на нем не было.
- Не было? Но…
Ее прерывает резкий телефонный звонок. Анька хватает трубку и расплывается в довольной улыбке:
- Жанна, дорогая!
- Это надолго, - я отвожу Ангелину в сторону. Я смотрю на искорки, пляшущие в ее глазах, и не понимаю, как я мог жить без этой девушки столько лет. Я чувствую к ней даже не любовь, а что-то большее, чего не могу выразить…
- Очень жаль, что ты не сможешь быть на выпускном.
- Мне тоже жаль, но у меня клиент, уже… через двадцать минут. Вот черт! Я побежал.
- Подожди, - она обнимает и целует меня.

– Спасибо тебе огромное за все.
Я ухожу со смятением в душе – моя тревога после этого поцелуя только увеличилась. Кажется, у меня начинается паранойя… 

- Так мы будем сегодня работать? – клиентка, сидящая в кресле, заерзала и недовольно посмотрела на меня. – Вы уже несколько минут смотрите в окно и ничего не делаете.

Я повернул голову на звуки ее голоса и неожиданно почувствовал непреодолимое желание в кровь разбить ее надменные губы. Я хочу почувствовать запах страха и услышать ее крики о помощи. Хочу сдавить хрупкую шею руками и с наслаждением наблюдать, как по нежной коже разливаются синяки.
Мне кажется, она прочла все это на моем лице, потому что встала и бросила:
- К сожалению, я вынуждена отказаться от ваших услуг. Прощайте!
Она уходит с гордо поднятой головой, но я знаю, что она хочет припуститься во весь опор.

Я провожу рукой по лицу, словно стряхиваю паутину агрессии. Что со мной случилось? Наверное это все гены отца… Да, думаю это они.
Я бреду в ванную и стоя над раковиной, брызгаю воду себе в лицо. В зеркале отражается моя физиономия – как же я себя ненавижу.

Я поднимаю руку и бью по стеклу – зеркало разбивается на куски. Мне кажется, на такие же куски разбивается моя жизнь…

                                                               ***
Ангелины нет уже двое суток. Где она может пропадать? «Ты не думаешь, что она может быть дома, у родителей?» Мысль мне нравится – иногда неплохие подсказки выдает мне подсознание. Но проблема все равно есть – я не знаю адреса Ангелины.  «У тебя есть чудный друг Артем, который живет в Интернете и славится неплохим хакером».
- Чудесно, просто чудесно, - говорю я сам себе.
Я выхожу из дома и иду к нему. Почему я не предупредил его? Я знаю, что Артем редко выходит из дома, предпочитая проводить дни за компьютером.
Звонка на двери нет. Но мне это не помеха, я знаю, что Артем кладет запасные ключи под коврик, как это не банально. Я захожу в квартиру:
- Артем, ты где? Это Денис.
Из комнаты появляется мой друг в одних трусах.

- Денис, это ты? Ты как всегда не вовремя.
За его спиной маячит блондинка. Да, я и вправду не вовремя. Но не уходить же мне, раз пришел?
- Я ненадолго, мне нужен не ты, а твои знания в Интернете.
- Ну, давай, - мой друг зевает, показывая, что для него это раз плюнуть.

Я провожаю взглядом блондинку, которая, покачивая бедрами, направляется в ванную.
- Хороша, правда? Не слишком умна, но в постели – тигрица.
- Артем, мне все равно…
- Ну и ладно, говори, что тебе нужно найти?
- Найди мне адрес Ангелины, семнадцать лет.
- И это все?
- А что, в нашем городе поголовно все семнадцатилетние Ангелины?
Он ухмыляется и погружается в поиск. Через пару минут Артем удовлетворенно хмыкает и говорит:
- Нашел, вот, Тупиковая улица, дом десять… Веселое название, и кто только такие придумывает?
Я смотрю на экран монитора, несколько раз повторяю адрес, что бы его не забыть, киваю Артему и ухожу.
- Кто это был? – слышится голос блондинки.
- Так, никто.
Он прав, тысячу раз прав – я никто. Просто никто, неудачник, потерянный в мировом хаосе и не имеющий ни единой опоры, кроме серых глаз девушки, которая скрывается от меня.

                                                                     ***
Рука моя дрожит, а сам я покрываюсь холодным потом при мысли, что сейчас откроется дверь и я увижу ее.
- Кто вы?
На пороге стоит женщина лет сорока пяти.

Она очень странно одета. Наверное, это и есть мать Ангелины.
- Понимаете, я ищу Ангелину…
Она не дослушивает меня, уходит куда-то в глубь квартиры. Я остаюсь в недоумении – это такое приглашение пройти за ней? Ей-богу, никогда не встречал такого.
  - Что вы стоите на пороге? Проходите, - я слышу голос женщины, как мне кажется, из другой галактики.
Я пробираюсь по темному коридору. Мое счастье, что не об чего не споткнулся.  Открываю дверь, из-за которой слышался голос женщины и попадаю на кухню. Первое, что бросилось мне в глаза – маленький алтарь на обеденном столе. А Ангелина оказывается из верующей семьи.
- Вы хотели поговорить со мной о дочери? Садитесь.
Я падаю на стул и понимаю, что просто не могу говорить.

Мне стало жутко от этого дома, от этой женщины в длинном черном платье, от странных запахов, витающих в воздухе.
- Я вас слушаю, - повторяет женщина. На ее лице нет никаких чувств, и мне кажется, что это не человек сидит передо мной, а восковая кукла.
- Д-да, я хотел узнать у вас об Ангелине.
- Ее здесь нет. Уже очень давно. Почему она вас так интересует?
Манера бросать фразы через определенное время очень раздражает. Несмотря на ужас, сковавший меня, я начинаю потихоньку заводиться.
- А вы не волнуетесь за нее? Все-таки вы мать. Я не видел ее два дня, но уже начинаю беспокоиться о ней.
- Она не то, чем кажется.
- Что? – эта фраза повергает меня в шок.
- Вы живете с ней? Это грех, вам воздастся за него на Страшном суде.
И снова – ни единый мускул не дергается на ее лице. Она говорит такие вещи… голосом без эмоций, словно робот. Я давлю в себе желание пройти в соседнюю комнату, чтобы посмотреть, не сидит ли там человек, который ей управляет. Но тут дверь хлопает и в кухню влетает девушка.

Она очень похожа на Ангелину – наверное, через несколько лет Ангелина будет ее копия.
- Мама, ты забыла закрыть дверь. Ой, здрасти, - она здоровается со мной, недоверчиво оглядывая меня.
- Он пришел за Ангелиной, - женщина недобро ухмыляется. – Представь себе – сам пришел за этой малолетней…
- Мама! Перестань, пожалуйста. А вам лучше уйти – Ангелины здесь нет.
И я ухожу. На улице  вдыхаю загазованный воздух – после запахов этой странной квартиры это кажется лучшим из ароматов. Нужно пойти домой – вдруг Ангелина уже пришла? Я уже направляюсь к остановке, но вдруг на мое плечо ложится легкая рука. Я оборачиваюсь – позади меня стоит та девушка, сестра Ангелины.
- Хорошо, что вы не ушли, я хотела поговорить с вами. Давайте сядем на скамейку.
На скамейке она жмется и не решается мне ничего сказать.

Я смотрю на небо – чудесный денек сегодня. По улице идут счастливые люди, на соседней лавочке сидят двое подростков и обнимаются. Черт побери, почему я не могу быть счастливым? Чего мне не хватает? «Конечно же, тебе не хватает Ангелины, придурок!»
- Вы слышите меня?
Я отрываюсь от созерцания неба и перевожу взгляд на девушку. Они очень похожи, но у моего ангела нет в глазах выражения затравленного зверька.
- Как вас зовут?
- Мария.
- Так вот, Машенька, вы хотели мне что-то сказать? Я весь во внимании.
- Да, я хочу сказать, чтобы вы не обижались на маму, она немножко не в себе.
Я внимательно слушаю Машу. Да, презабавные вещи можно услышать иногда…
Отец Марии бросил ее мать, когда Маше было четыре года. Мать, уже тогда слегка помешанная на религии, восприняла это не как испытание свыше, а как неудачу, выхода из которой нет. А после того, как она поняла, что беременна от ушедшего безвозвратно мужа, она помешалась на религии и стала просто фанатичкой.
- Моя мать возненавидела Ангелину с самого ее рождения, она почему-то уверена, что она порождение сатаны. Лина отвечает ей тем же, она тоже не любит мать. Она часто сбегала из дома, правда всегда возвращалась назад. Где она?
Хотел бы я это знать. Она смотрит мне в глаза и произносит:

- У вас зеленые глаза…
- Удивительно, правда? Не такой это и редкий цвет, что бы так сильно пугаться его.
- Простите, я не то хотела сказать. Просто Лина с десяти лет говорила мне, что видит во сне человека, который предназначен ей судьбой – у него черные волосы и зеленые глаза…
- Это не такое редкое сочетание, - улыбаюсь я, но внутри что-то екает и в голове словно взрывается бомба.

- Да, извините меня, - она улыбается в ответ, - я, наверное, пойду, а то мама будет волноваться. Знаете, если Лина вернется к вам, не отпускайте ее, ни за что не отпускайте. Мне кажется, она принадлежит вам так же, как вы принадлежите ей. Можете называть это судьбой, провиденьем или роком, но вы единое целое, инь и янь, две частицы вселенной, которым посчастливилось встретиться…

Серия 5.

- Ты никогда не задумывался над тем, что осень похожа на смерть? В самом конце осени отчетливо слышатся шаги смерти по мерзлой земле. Иногда мне кажется, что она стоит за спиной и тянет свои руки, чтобы забрать меня  с собой.
Ангелина смотрит на маленький заросший пруд, ежится от ветра и прижимается ко мне.

- Прости Денис. Я не знаю, с чего бы такие мысли. Наверное, осенняя депрессия.
«Главное, что бы не осеннее обострение», - мелькает у меня в подсознании.
- Я никогда не была в этом парке, - после недолгого молчания говорит она. – Ты часто здесь бываешь?
Я отрываюсь от созерцания ряби на воде и, улыбаясь, отвечаю ей:
- Да, я часто хожу сюда. Меня успокаивает это место. Иногда прихожу сюда с мольбертом и рисую здесь. Здесь какое-то особенное место, не знаю, даже как сказать, это нужно просто почувствовать.
Ангелина подставляет лицо ветру, потом разворачивается ко мне, хватает меня за плечи и целует.

Краем глаза замечаю двух старушек, которые проходят мимо, и слышу их шепот: «Какая молодежь пошла!» Мне становится смешно, я крепче прижимаю к себе Ангелину и смотрю ей в глаза. Мне кажется, что они – вход в другую реальность, дверь в зазеркалье.
Ангелина вскакивает со скамейки, протягивает мне руку и просит:
- Денис, пойдем домой?
Домой. Чудесно звучит, не так ли? Но я счастлив, что она так говорит. Я боялся, что Ангелина, поступив в университет, уйдет от меня, поселится в общежитии. Такого не произошло, и я чувствую себя вполне счастливым человеком. Но все равно, меня не покидает чувство какой-то театральности, невозможности происходящего. Мне кажется, что все это сон, что скоро я проснусь, и Ангелины не окажется рядом. Наверное, Ангелина умеет читать мысли, потому что она тихо произносит:
- Метания между сном и реальностью не приводят ни к чему хорошему…
                                                            ***
- Так вы сможете приехать ко мне? – из телефонной трубки слышится голос очередной клиентки.

Я морщусь и отстраняю трубку от уха – не люблю громких голосов, сразу начинается головная боль. А у моей будущей клиентки такой громкий голос, что Ангелина, сидящая на диване в другом угле комнаты все слышит.

Я вижу это по ее глазам и улыбке. Попутно обдумываю мысль, как бы спросить клиентку, почему она не хочет сама приехать ко мне в мастерскую. Мне просто физически лень ехать куда-то и тащить с собой кучу предметов.
Но клиентка заламывает такую сумму, что я готов тащить на себе все, что мне нужно.  Единственное, что я не хочу – оставлять Ангелину одну. Я кладу трубку и сажусь рядом с девушкой. Она все понимает. Ангелина обнимает меня за шею и шепчет мне в ухо:
- Денис, я понимаю, ты можешь ехать, не бойся за меня.
Боюсь ли я? Ну да, есть что-то такое, что грызет меня в глубине души. Но это не страх, а другое чувство. Что за чувство, я не знаю сам. Слишком уж глубоко оно сидит и почти не поднимает головы. Ангелина целует меня, и я откидываю все мысли прочь. Больше в мире ничего не существует, кроме ее глаз и губ.
                                                                         ***
Я разминаю пальцы, перед тем как начать рисовать. Делаю это по привычке, потому что хозяйки все равно нет. И, если честно, мне уже надоело ее ждать. Я стою в гостиной минут двадцать, а клиентки все нет и нет. Женщины, конечно, всегда опаздывают, но у нас с ней не свидание.
Наконец я слышу за спиной шаги и оборачиваюсь.

И у меня отвисает челюсть – она стоит в дверях в нижнем белье и призывно смотрит на меня. Наверное, так и происходит изнасилование – сейчас она набросится на меня и повалит на диван. Она подходит ко мне, покачивая бедрами, и берет меня за руку.
- Что же вы застыли? Только не говорите мне, что вы никогда не видели девушек в нижнем белье.
- Эээ, вы правы, конечно…
Она обвивает меня руками, целует.

Господи, что я делаю? Почему я не отталкиваю эту женщину? Почему  начинаю сам целовать ее? Она вырывается из моих рук, манит меня за собой. Мы проходим в спальню, падаем на кровать, я крепко сжимаю ее бедра.

Она что-то бормочет, но я не разбираю что. Мне все равно, я плюю на все правила приличия, на то, что женщина замужем; на то, что дома меня ждет моя единственная любовь. Я не понимаю, что на меня нашло…
  Утро было ужасно.

Тело, в отличие от души, чувствовало себя прекрасно. На душе же царапались кошки, и совесть вопила, что-то о том, как на это посмотрит Ангелина. Да уж, представляю, что она мне скажет. Но я об этом ей рассказывать не собираюсь. И если, конечно, смотреть, почему это я сделал, у меня не найдется ни одного вразумительного ответа. Здравствуй, дедушка Фрейд! Какую чушь я несу…

За моей спиной начинается шевеление – просыпается хозяйка дома. Я смотрю на нее с ненавистью – так бы взял и придушил. Она потягивается в кровати и мурлыкает:
- Ночь была чудесна.
Я давлю спазмы в горле, быстро одеваюсь и убегаю из этого дома. Я не помню, как добирался до своей квартиры. Перед своей дверью я замираю и не решаюсь позвонить. Что я скажу Ангелине?

Серия 7.

Я потираю замершие руки – все-таки на дворе начало ноября. А зима в нашей местности всегда наступает очень рано.
Местечко, в котором мы договорились встретиться с этой женщиной. Называется «Пьяный Арбуз». Неужели только мне одному кажется смешным это название? Очевидно, да, потому что никто не смеется. Я тоже делаю серьезное лицо и начинаю рассматривать стены. 
Мне почему-то кажется знакомым это место, обстановка этого кафе знакома до боли. Я смотрю на картины, висящие на стенах и случайно замечаю свою. Я помню ее – нарисовал, когда был на третьем курсе. Да, я помню это кафе. Тогда я со своими однокурсниками подрядился оформить небольшую забегаловку. Здесь почти ничего не изменилось, хотя прошло уже много лет. Сколько? Восемь? Девять? Не помню…
Я словно встретился сам с собой и нельзя сказать, что я огорчился этой встрече, хотя молодость ушла безвозвратно, и я это отчетливо понимаю. На какое-то мгновение мне показалось, что я вижу себя тогдашнего – с растрепанной прической, с постоянной сигаретой в зубах и вечно витающего в облаках.

Видение моргнуло и пропало. Я потряс головой и увидел свою бывшую клиентку.

Волна отвращения поднялась в моей душе, и я еле сдержался, чтобы не поднять на нее руку.
Чем я думал тогда? Она совсем не красива и не вызывает у меня никаких чувств, кроме ненависти. Впервые в жизни я испытал такое сильное чувство нелюбви к другому человеку. Это пугает и настораживает меня. Я сжимаю кулак и несколько раз бью себя по ноге под столом. Боль охлаждает меня и приводит в чувство равновесия. Но я знаю, что это состояние долго не продлиться – надо спешить узнать, зачем я нужен этой женщине.
Она садится напротив меня и молчит. Я тоже не тороплюсь заговорить с ней. И хотя молчание затягивается, я упорно продолжаю рассматривать картины на стенах, людей в маленьком прокуренном зале – все что угодно, лишь бы не смотреть ей в глаза. Боюсь? Да, наверное я боюсь. Безотчетный страх охватывает меня при мысли, что мне нужно повернуться к ней лицом, заглянуть в ее глаза, и увидеть там нечто. Возможно, черные провалы глаз как в фильмах-ужасах, может жуткую маску смерти, а может что-нибудь другое.
- Денис, вы слышите меня?
Я осторожно поворачиваю голову и облегченно вздыхаю – я вижу перед собой обычное человеческое лицо. Далекое от идеальных пропорций, но, тем не менее, вполне земное лицо.
- Конечно, я вас очень внимательно слушаю.
Мои слова звучат так фальшиво, что я внутренне содрогаюсь. До чего все это мерзко…
Она выкладывает на стол папку, пододвигает ее ко мне и начинает рвать в клочья бумажную салфетку.

Я хочу взять папку небрежным движением, но не получается – рука дрожит и, как мне кажется, я начинаю догадываться, что в этой папке. Я знаю, что, открыв ее, моя жизнь разобьется на миллионы кусков и канет в Лету. Я не хочу этого! Я только начал понимать, что не зря живу на свете. Мне понадобилось для этого почти тридцать лет и я не желаю, что бы все это было разрушено в одно мгновение.
Девушка выжидательно смотрит на меня. Глубоко вздохнув, я открываю папку. Перед глазами мелькают числа, слова, все это смешивается в одну кучу и смысл всего ускользает от меня. Я отодвигаю от себя папку и с досадой говорю:
- Будет лучше, если вы расскажете мне, что здесь написано.
Она смотрит на меня круглыми глазами и произносит:

- Я беременна.
   
                                                    ***
По голове словно ударили чугунной гирей. Казалось, что все чувства отключились и душа покинула тело. Надеюсь, что там, где она сейчас находится, гораздо лучше, чем на грешной земле.
Я слышу свой голос – он словно чужой:
- Почему вы уверены, что от меня? У вас же есть муж?
  Я постепенно прихожу в норму и, по крайней мере, могу сопротивляться навязыванию на меня отцовству.
- Мой муж, - она говорит со мной так, словно с больным ребенком, - мой муж уже очень давно ни на что не способен. Только по этим причинам и произошла та история, о которой ни мне, не вам не хочется упоминать. Вы даже не в моем вкусе.

«Вы тоже не в моем», - чуть не было ляпнул я, но вовремя одумался. Детский сад, ей богу. Нравишься, не нравишься…
- И что мы будем делать?
- Не знаю, - капризным голосом протягивает она. – Денис, мужчина ты, вот ты и думай.
Однако…
Она смотрит на меня долгим взглядом, потом кладет свою руку на мою и произносит:

- Денис, я все понимаю, что ошарашила тебя, но представь мое состояние.
Она не просто ошарашила меня, я в глубоком шоке. Глубоко внутри меня кричит ребенок: «Так нечестно! Почему я?»
Она снимает свою руку, хмурится и говорит:
- Я пойду, но наш разговор не окончен. Я позвоню на днях, и мы поговорим в более спокойной обстановке.
Я киваю головой, и она уходит. В более спокойной обстановке? Интересно, как это? Господи, что же я скажу Ангелине? Она ни за что не простит меня и точно уйдет жить в свою квартиру. Нет! Я так не могу. Ну почему все так плохо?
Я смотрю в окно и вижу мою бывшую клиентку. Она стоит на тротуаре и чего-то ждет. Неужели она думает, что я сейчас выскочу на улицу, подбегу к ней и предложу выйти за меня замуж? Хотя она уже замужем. Но все равно, действовать, как герои романтических фильмов, я не намерен.
И вообще, очень странно, что она не начала качать права, не стала возмущаться и все такое… Но обдумать эту мысль я не успел – на улице послышался резкий визг тормозов, женские крики и мат.
Я выскакиваю на улицу – боже мой! Так и знал, что случится что-то плохое.
Она лежит перед машиной, а рядом топчется не слишком трезвый парень:

- Ну… дык, она сама выскочила на дорогу…
- И специально бросилась тебе под машину, - заметил кто-то из толпы. Как же быстро собираются зеваки.
Я опускаюсь рядом на дорогу, и понимаю, что не могу к ней прикоснуться – вдруг она уже мертва?

Но она открывает глаза и стонет. Это хорошо… или нет?
Меня отталкивают сильные руки прибывших санитаров. И почему я сам не догадался вызвать «Скорую»? Я наблюдаю, как медики аккуратно кладут ее тело на носилки и ставят их в машину. Я чувствую себя очнувшимся от долгого сна и бросаюсь к ним:
- Я должен поехать с вами!
Под их суровыми взглядами я начинаю объяснять:
- Я знаю ее адрес и телефон.
«А еще это я виноват, в том, что случилось». Но вслух этого не говорю, думаю, меня  поняли бы неправильно.
В машине я держу ее за рук и боюсь отпустить. Мне кажется, что если я отпущу ее руку, то она умрет, обязательно умрет. Я не хочу этого. К тому же ребенок… мой ребенок. Мир сошелся в единственной точке – она должна выжить.
В больнице ее сразу увозят в операционную, а я сажусь на стул и начинаю ждать. Надо позвонить ее мужу и сказать об этом происшествии. В холле я нахожу телефон и набираю цифры. Этот номер врезался мне в память, я никогда не забуду его.
  В трубке слышится отрывистый голос. Я почему-то чувствую себя школьником при звуках этого голоса. Сообщив этому голосу всю информацию, я устало сажусь на стул.

Огромное чувство вины наваливается на меня. Я и только я виноват, в том, что случилось. И риторический вопрос «Кто виноват?» четко показывает на меня своим пальцем.

                                                              ***
Я вижу врача, который выходит из операционной. Я подлетаю к нему и задаю глупый вопрос:
- Ну как она?

Врач смотрит на меня и в свою очередь задает вопрос:
- А вы ей простите, кем приходитесь?
«Случайным любовником», - этот ответ вертится у меня на языке, но отвечать так не стоит.
- Никем, - заверяю его. – Я художник и мы встретились, что бы договориться…
Оказывается, врать достаточно легко. Но ложь ли мои слова? Я утешаю себя мыслью, что не совсем.
- А раз никем, то я и говорить с вами не буду.
Он выглядит так сурово, что я понимаю тщетность моих попыток. Наверное надо уйти, мужу этой женщины я позвонил, он все знает, дальше не мои заботы… Но остается, то что меня держит – ребенок. Я хочу предпринять еще одну попытку по извлечению информации из этого доктора, но к нему подбегает мужчина с бешеным выражением лица.
- Где моя жена? Что с ней?

Это ее муж. Меня начинает разбирать истерический смех – я сам не знаю его причин. Доктор отводит его в сторону и я слышу слова: «умерла… от большой кровопотери…»

Я понимаю, что здесь больше не нужен – все, что я хотел услышать, я услышал.
Я выхожу на улицу. Вдыхаю холодный воздух и начинаю кашлять. Я плохо вижу в темноте. Придется идти на ощупь. Поиски, чертовы поиски. Надеюсь, когда-нибудь я смогу найти себя в этой жизни. Я старательно гоню мысли о нелепой смерти этой женщины, о которой ничего не знал, даже имя свое она не называла. Да я и не спрашивал. Нелепо… Да еще и ребенок. У меня мог быть ребенок… Я сжимаю кулаки в карманах куртки и ускоряю шаг.

«Прекрати истерить. У тебя есть Ангелина», - внутренний голос старательно шепчет на ухо утешения и я благодарен ему.
- Эй, чувак! Закурить не найдется?
- Что? – машинально отвечаю я.
И последнее, что помню – тяжелый удар по затылку и темноту, обхватившую меня своими мягкими лапами.
                                                          ***
Белый коридор, белые стены… Я бреду по нему и не вижу конца. Кажется, его вообще нет…

Яркая вспышка ослепляет меня, и я зажмуриваю глаза. А когда открываю их, вижу рядом с собой дверь. Обычная белая дверь. Я открываю ее и оказываюсь в лесу.

Странно, откуда здесь лес? Я иду вперед и неожиданно вижу перед собой женщину, сидящую перед зеркалом. Секунду назад ее не было…

Она оборачивается, и я узнаю свою мать. Она же мертва, уже очень давно. Черты ее лица всегда были смазаны в моей памяти, но сейчас я отчетливо вижу ее и понимаю, что это действительно моя мать.
- Мама? Что ты здесь делаешь? Ты же умерла?
- Ах, сынок… Я-то умерла, а что ты делаешь здесь, в этой стране мертвых? Ты не должен здесь находиться.
- Я мертв?
Я не верю ей, но что мне остается делать.

- Нет, - ласково говорит мне мать. – Ты жив. Запомни сын – однажды ночью ты увидишь увядание белой розы, но ребенок принесет благословенный покой твоей душе. Не дай разрушить его прозой жизни.
- Что? Я не понимаю тебя…
- Поймешь, обязательно поймешь, а сейчас иди.
Она целует меня в щеку и растворяется в прозрачном воздухе. Я закрываю глаза. А когда открываю вижу белый потолок и лампу.

Где я? И почему так жутко болит голова? Что со мной случилось? Я ничего не помню…
Я осторожно поворачиваю голову и вижу девушку, сидящую на стуле. Она прячет лицо в ладонях, но я почему-то уверен, что у нее серые глаза. Откуда такая уверенность, я не знаю. Я вижу ее в первый раз в жизни.
Она отнимает ладони от лица и улыбается.

У нее и вправду серые глаза. Но кто она?
- Денис, ты очнулся. Господи, я так за тебя боялась.
Она берет меня за руку, но я поспешно вырываю ее.
- Мы знакомы?
Я вижу страх в ее глазах и не понимаю, что я такого сказал. А что я сказал?

Rimmka. мне тоже жалко, но я такая - злобная маньячка=))

Серия 9.

«Ну не может, значит, не может» - согласился внутренний голос, а я чуть на стенку не полез, оттого, как  ехидно он это произнес. Что же мне делать? Что я скажу Ангелине, когда она проснется? Я прошел в свою мастерскую – единственное место в доме, где мне относительно спокойно. В помещении терпко пахло красками – и как раньше я не замечал этого запаха? Внезапно душу охватило состояние молитвы, я медленно опустился на колени и зашептал:
- Прости меня Господи, я грешен. Прости меня за все, что я сделал, прости за мои мысли и желания, Господи, прости меня…
Я не помню, сколько стоял на коленях, не помню, как добрался до кресла, которое стояло в углу, не помню, как провалился в черную пропасть сна. Меня словно затягивало в черную дыру, оставляя все мысли и чувства за гранью реальности. Темнота вокруг меня не позволяла дышать, она словно становилась частью меня и я терял в ней самого себя…
- Денис, проснись, - я услышал громкий шепот и моментально проснулся.  Перед собой я увидел лицо Ангелины и моментально вспомнил вчерашнюю ночь. На душе стало мерзко и противно – словно в нее плеснули липкой отвратительной жидкостью.
Я не мог отвести взгляда от ее лица, от ее губ и глаз. Все это казалось мне таким родным, но в тоже время бесконечно далеким.

Она стояла напротив меня и молча смотрела мне в глаза. Наверняка она ждет, что я скажу что-нибудь.   Под ее взглядом мне стало жутко неуютно, я проглотил комок в горле и хрипло произнес:
- Ангелина, насчет вчерашнего… Я не хотел этого, все это получилось как-то само… Может, останемся друзьями?

- Может, останемся друзьями? – сказал он и весь мир закружился вокруг меня, заплясал в безумной пляске и разбился на миллионы осколков.
Я попыталась улыбнуться, но у меня ничего не получилось – лицо словно свело судорогой и парализовало.
- Денис, ты шутишь? – но по его глазам я видела, что нет.

Я попятилась к выходу – я поняла, что больше не могу оставаться в этом доме, который был для меня когда-то почти родным.
Я иду по пустынным улицам – весь народ отсыпается после встречи Нового Года. И только я бреду по дороге, сдерживая слезы и старательно гоня от себя мысли о случившемся. Около какого-то магазинчика я вижу лавку – только сейчас я понимаю, что ноги меня не держат, и очень хочется присесть.
Я стряхиваю пушистый снег со скамейки – он очень холодный и руки моментально замерзают.

А вообще на улице очень холодно, хорошо, что вспомнила о куртке, а то могла бы и без нее убежать. Слезы наворачиваются на глаза, но я приказываю им высохнуть – я не буду плакать здесь и сейчас. Возможно потом, когда сердце перестанет метаться от отчаяния, я вспомню об этой истории и заплачу. Подумав так, я поняла, что больше не смогу сдерживать слез и заплакала. Слезы лились не переставая, они сбегали по щекам и  на холодном воздухе мгновенно высыхали и стягивали кожу. Мне казалось, что все это неправда, что Денис не мог поступить так со мной.
- Этого не может быть, этого не может быть, - бормотала я. Тело начало замерзать и я с тупым удовольствием представила, как буду умирать. Жить не хотелось, не осталось никаких чувств, кроме обиды. Она завладела всем моим существом, и мне захотелось отомстить Денису. Наверное смерть от холода не лучший способ мести…  Мысли начали путаться, перед глазами неожиданно оказался снег, а потом все исчезло.

                                                       ***
- Ну, дорогая, выпей еще немного этого, - произнес ласковый голос из темноты. Я почувствовала, что меня пытаются чем-то напоить и закашлялась.
Мир постепенно прояснялся, мутные прежде предметы начали приобретать четкие границы. Я поняла, что лежу на низкой кровати, а рядом с ней на стуле сидит старушка с пронзительными карими глазами.

- Где я? – произнесла я, и не узнала свой голос. Казалось, он принадлежал другому человеку. Наверное, это к лучшему – пусть от прежней Ангелины ничего не остается – ни воспоминаний, ни желаний, ничего.
- А ты не помнишь?
Мне захотелось застонать – как давно я сама говорила это одному человеку? Но нет, я должна обрубить все воспоминания о нем острым топором и выбросить погибать на морозе.
-Н-нет, я не помню. И где я вообще нахожусь?
- У меня дома, - пояснила старушка. – Мы с внуком увидели тебя лежащую около магазина и принесли тебя  к себе.
На пороге я увидела шестнадцатилетнего  мальчика, который неуверенно топтался, не решаясь войти в комнату.  Наверное это и есть ее внук.
А потом пришла мысль о том, что мне некуда идти. Совершенно неожиданно я поняла, что угодила в капкан. Я не могу вернуться к Денису, не могу вернуться к матери – я боялась ее до полуобморочного состояния.
Старушка внимательно смотрела за выражением моего лица и очевидно поняла, о чем я думаю. И почему все мои мысли всегда написаны на лице? 
- Хочешь чаю? – этот обыденный вопрос был для меня словно гром с ясного неба.
После недолгого раздумья я произнесла:
- Да…
На маленькой кухне она быстро заваривает чай и дает мне чашку. Потом ставит на стол пирожки и начинает хлопотать над чем-то у меня за спиной. Меня охватывает чувство блаженства.

И счастье могло бы быть полным, если бы не игла, которая прочно засела у меня в сердце и которую я не знала, как вытащить.
- Не хочешь рассказать, что случилось? Я же вижу по твоим глазам, что у тебя какая-то беда.
Я с сомнением смотрю на нее – мне не слишком хочется вываливать свои проблемы на незнакомого человека.
- Захочешь, сама расскажешь, - решает она. И вот еще что – тебе есть куда идти?

Я поперхнулась чаем и тихо ответила:
- Нет…
Как же противно ощущать себя практически бомжом – хотя так и есть. Нет дома, нет ничего – не будущего, не настоящего, а прошлое должно быть погребено под пластами времени.
- Мы с внуком через несколько месяцев уедем к моему сыну в Америку. Квартира останется пустая. Если хочешь, можешь здесь жить.
Я уставилась на нее, не веря своим ушам:
- Вы доверяете мне, абсолютно незнакомому человеку?
- Я очень хорошо разбираюсь в людях, - усмехается она. – Но если ты  против…
- Нет! Я согласна! Но  я просто так не могу – что мне для вас сделать?
Она поднимается со стула, отходит к окну и говорит:

- Ты похожа на мою дочь, царство ей небесное.
Я не знаю, что можно ответить ей, поэтому я просто сижу на стуле и молчу.
Она отходит от окна и наигранно веселым голосом говорит:
- Уже поздно, иди спать, я постелила тебе, а завтра поговорим.
Я ухожу и присаживаюсь на кровать, на которой очнулась.

С завтрашнего дня я должна начать новую жизнь, в которой нет  места ему. У меня начинается новая жизнь  - в ней нет «нас», есть отдельно «я» и есть отдельно «он». Надеюсь это к лучшему…

А еще через месяц меня начало тошнить. Поход к врачу не улучшил моего состояния – я беременна. Беременна от человека, который наверняка уже забыл обо мне.
Я приложила руки к животу и прошептала:
- Ничего, малыш. У тебя есть я, а это главное.